- Нуу, чего тебе?
- Вставай, балбес, десять часов.
- Аааа…
Нехотя, Джон поднялся на кровати, закутанный в одеяло. Через полураскрытые шторы копьями било нещадное зимнее солнце.
- Г-где все? А-увах, блин, зевота.
- Уехали час назад. Посылка приехала.
- Блин, ну ведь двадцать седьмое декабря, а мы всё равно заняты делом. Ну как так, *****?
- Ни минууууты покооооя-я-я! Ниии секууууунды на вздох! Одевайся, помоги мне внизу, пожалуйста.
- Ага. Эй, у нас есть что поесть?
- Эм…
- Да блин, ты снова забыл!
- Чёрт, прости…
- АААААРРГХ, *****, ИДИ СЮДА, СВОЛОЧЬ, ЧТО Я БУДУ ТЕПЕРЬ ЕСТЬ-
В следующее мгновение Джон кинулся лупить друга по голове – тот с воплями кинулся из комнаты, успев у самых дверей схлопотать пинок под зад. А как только дверь за ним захлопнулась, Джон, снова сонный, навалился на неё и сполз на пол:
- На улицу идти теперь.

Через десять минут он наскоро, замотавшись шарфом и накинув куртку, выбежал из дома – ближайший круглосуточный в столице был только в пятнадцати минутах ходу, не хотелось терять время. Он перебежал дорогу, наплевав на показавшегося карабинера (благо тот смотрел в сторону), и резво нырнул в калитку парка – одна из его дорожек выведет его как раз к магазину.

Он перешёл на шаг, тихонько посматривая на покрытые снегом деревья – красота, которой уже днём здесь не будет – всё растает. И это жалко, потому что Джону нравилась зима. Нравился мороз, нравилась природа, нравилось, как окна заносит изморосью, как снег падает на тихие ночные улицы… – только тссс, ни кому ни слова! Он не любил рассказывать об этом, у него это получалось совсем не по-мужски. Он так думал, по крайней мере.

Уже в самом конце парка показался каток – небольшой, сделанный на месте паркового пруда, но обустроенный всем нужным для катания. В Рождество здесь была толпа, но сейчас, тут, конечно… Вау, тут кто-то есть! Серьёзно, сейчас, утром? Видимо, кому-то очень нравились коньки, хм. И – ох, да она же обалденная…

Из крытой беседки, стоявшей рядом с прудом, показалась девочка – не сильно старше, а может, и его возраста. Она, чёрт… длинные каштановые волосы, светлое лицо, припудренное румянцем, голубые, пленительные глаза… а, чёрт, вот он опять! Ему поэтом надо было стать, а не мелким воришкой! И… а, чёрт, она с подружкой.

Джон даже как-то сник при виде второй девушки – храбрость улетучилась, как праздничное похмелье Септа. Вот, она есть – и вот, её нет. Хотя, нет, стойте, какого лешего, не будет же он сейчас проходить мимо и-
- Джон - попался!!
- А, что, это-это ты, Мэри?! Твою мать, АААа, пусти меня!!

Джону кто-то на голову с силой натянул его же капюшон, после чего его бессовестно схватили и принялись обнимать на все лады:
- Опять девчонок глазеешь? Хитрый мальчишка, ай-яй-яй…, - шёпотом смеялась над ним Мэри. Вот однажды, когда ему это надоест, он ей даст по… даст, обязательно! Ей всё никак это не надоест!!
- Мэри, да отпусти меня уже! Хорош!
- Ладно-ладно, вот, всё!
- Всю малину мне испортила.
- Малину? А, ну да, - она удержалась от едких замечаний, не став травить парня. Она давно его не видела, и сейчас лучезарно улыбалась ему – Септ любил Джона, и он ей тоже нравился. Славный парень.
- Ничего не ну! Господи, пошли отсюда, не могу стоять тут, - Джон развернулся и в лёгком смятении пошёл вон из парка. …Ну, она была права, если по-честному. Но лучше всё же поговорить будет подальше от взглядов тех двух деушек – ещё бы они их не заметили.
Мэри неожиданно вернулась одна, без Септа – она была в другом месте? Или, может, они просто разминулись, иона приехала, не зная, где он? Хотя, господи, чего он такой подозрительный – сейчас всё возьмёт да и спросит, как нормальный человек… - Эй, Мэри!

Конец.