Мгновенное вспыхнувшее от злости лицо Кэтрин настолько горячее, что Йену кажется, около плеча зажгли свечу. Пламя сжигает остатки прохлады, пробирается под рубашку и Аройнс думает, что перебрал с откровенностью, что тонкую ткань рубашки оросит горячая влага и тогда он совсем растеряется. Глубоко выдыхая, он пережидает миг гнева и не разжимает рук. Мягкость волос сбивается в кучу около его лица, она наверняка царапает нежную кожу головы о его щетину, вот так вот забившись в руках. Йен мягко кладет ладонь, обхватив голову Кэтрин, и отводит от своего лица.

Прозвучавшее совсем тихо обещание звучит даже неожиданно, он и не думает, что она согласится. Вспышка вобрала в себя все её силы, и она обмякает совсем безвольно. Йену остается лишь гадать — правда согласилась или сказала ради того, чтобы отпустил.

— Окей, — Айронс отпускает руки так же неожиданно, как стал ближе. Ветер врывается между ними, остужая атмосферу. Короткий взгляд, чтобы убедиться в отсутствии слез, лишь кровь прилила к щекам, делая бледную кожу по-своему очаровательной.  Лицо, помятая одежда и встрепанные волосы наводили на определенные мысли, будь здесь свидетели.

«Окей» звучит не менее холодно и сам Йен поражается своему ответу. Придай он значение, то могло бы показаться, что он просто добился своего и ему больше ничего не нужно. Это в действительности не так и Айронс с волнением оглядывает Кэтрин, она же знает и понимает его как никто другой, так? Она поймет.

— Мы всегда ими были, — отвечает с легкой невозмутимой улыбкой, смотрит в глаза Кэтрин. Правда — это всегда было рамками, за которые он не собирался переходить. Как бы этого не хотелось. Айронс убедил себя в этом, как ни в чем другом. И именно это один из сдерживающих факторов.

Йен никогда не говорил ей о том, что знает. И никогда не говорил, что прекратил считать сестрой. Йен вообще многое не говорил, создавая свой собственный мир, один на двоих.

— Косметика не размазалась, — в голосе вновь насмешливые нотки, — Пришлось бы тебе стирать мою рубашку, если было бы наоборот, принцесса.

Глубокий выдох значится как сожаление. То самое, в котором он никогда не признается.